- Расскажите пожалуйста о себе
- Родился я в Красноярске. 12 января 1964 года. Так что я уже не молодой, относительно. Ну потом судьба родителей толкала-толкала там везде. У меня отец пилот. Поэтому мы оказались на севере, жили в Туруханском районе. В Енисейске жили. Ну, в принципе, большая семья у меня, трое нас детей было.
- Вы старший?
- Я старший. Отец летал. Там я уже на Севере закончил школу. Ну, и я тоже сразу после школы поступил в летное училище.
- Это гражданская авиация?
- Да, гражданская. Работал также в Турханском районе. Там я отлетал 15 лет командир воздушного судна. семья, в своей уже семье, трое детей, три девочки. Ну, так вот получилось, что в 2000 году, ну, как говорится, в 15 лет отлетал не одной царапины, никогда ничего, а тут будто абсолютно случайно, там она упала, меня придавила, ну и получил травму позвоночника. Вот так вот абсолютно здоровый человек. В июне прошел летную комиссию, годен без ограничений. Но в июле стал инвалидом первой группы. Жизнь, конечно, вся перевернулась. 2000 год тяжело, ужасно, я вообще не знаю, как я выжил практически, но можете представить, 2000 год, вообще ничего не было. Ну и практически семь лет потом была просто борьба за выживание. Вот где-то до седьмого года борьба такая была. Я прошел такой путь, когда все это осознал, я же волевой, сильный, да я все равно поднимусь, потом чем больше я себя там загонял, во всякие реабилитационные центры, тем больше болячек у меня появилось. Загнал себя так уже глубоко, что дальше не было. Ну как всегда потом, я сейчас называю бог помог что ли, потому что по-другому тут никак. Там друзья у меня там, все мне помогли, нашли благотворительный фонд. И на восьмом году, так тоже чудо, попал в Германию. Ну когда туда, поехал на месяц, ну за место месяца, пробыл пять месяцев, за пять месяцев шесть операций. Там как уже профессор сказал, там ну... Если бы ты не приехал, у меня в жизни буквально пару месяцев оставалось, потому что мне там было.
- А после операции в Германии что изменилось? На ноги вас не поставили?
- На ноги нет, у них такого вообще нет. У них просто другая маленькая подход. Это у нас что-то делают. Нет, там другой подход совсем. Они адаптируют человека полностью. Но у них полностью адаптируют. Начиная от дома и кончая это все адаптируют.
- То есть они вам показали, что в этом положении жить тоже можно?
- Я сейчас расскажу. Я себе поставил такую цель, что надо жить и прожить не просто так. А когда про Германию, я посмотрел и приехал туда. У меня был, представляете, восьмой год. У нас ещё только-только зачатки проявления все были. Я приехал там, ну как будто на Марс попал. Тем более там какие там больницы, какие там все, какие там уходы какие там. Как-то посмотрел, как люди на колясках свободно везде по городу ездят, везде там без всяких сопровождающих, в автобусах везде.
- Люди как к ним относятся, да?
- Да, для меня был там шок, когда со мной там лежал парнишка, полностью шейник весь там. Одним пальцем мог вот эту коляску нажимать. Говорю, да поеду на выходные домой съезжу. Бадан-бадан. Говорю, там далеко? Нет,300 километров. А то я говорю, а ты как? На электричке. У них оборудование, но полностью выходишь, даже подъемники на каждой станции. Просто на любой на колечке встаешь, едешь по всей Германии. Это нормальное явление. Там они абсолютно не зажаты в четверых стена, везде ездят, чем-то занимаются. Посмотрел, походил какие там спортзалы, как они занимаются люди с разной инвалидностью. Ну то есть, жизнь на этом не заканчивается, и люди живут. Когда приехал в Росиию, я представил почему мы так жить не можем? Почему у нас такого нету? И вот я как-то пошел, мы вот тогда стали первые шаги делать в доступной среде.
-
- Я так понимаю, доступная среда, это не только про пандусы?
- Нет, это мы дороги. Мы ездили, принимали дороги. Я вот чисто занимался, когда в каком году, не помню, когда вот эти платные парковки вводили в центр, мы чисто оборудовали их - мы выделяли места, занимались местами для инвалидов.
- Если там не соответствует этот пандус или эта парковка, у вас есть какие-то способы воздействия, чтобы это изменить?
- Ну да, ну сейчас в последнее время работали с соц. защитой. Больше всего по доступности среды мне нравилось работать, когда был Акбулатов. Как раз универсиада, перед универсиадой. Там четко просто была, там сама организация была такая. Вот мы работаем, там все объекты, мы все-все-все эти объекты ездили, принимали. Все дороги, все вот это абсолютно.
- Ну приятно, да, сознание, что ты к этому причастен.
- Да, ну то есть и причем было, что приятно, как было. То есть он вызвал нас, сказал, вот, просто протоколы оставляйте. Вы должны все подписать на каждом объекте, каждую улицу, каждую эту. У вас должна быть ваша подпись. Без вашей подписи, я говорю, деньги подрядчикам не выплачу. И вот мы приезжаем, да, действительно нас слушали, нас эти с подрядчиками. Мы пришли сюда, указали подъем, я говорю, я не буду здесь, потому что здесь подъем крутой, здесь вот угол наклона такой, здесь не соответствует там так-то, так. Все исправим, там все буквально, все через пару недель опять приезжаем, принимаем, там все нормально, соответственно. То есть, было, когда, ты видишь результат своей работы. А то, что сейчас делается, конечно, сейчас мы ездим, инспектируем, пишем, у нас группа, фотографируем. Я не вижу результатов, но работаю, потому что хочется все-таки изменить город. Город меняется, но... Мы же, когда на семинаре, поднимали вопрос, что у нас многие сидят они не то чтобы идти, то есть должно быть комплексно. То есть давайте сначала организуем, что человек должен выйти из своей квартиры, потому что у нас многие даже сидят дома, потому что выйти не могут. Люди стали выходить из квартиры, появляется другой вопрос - надо ездить, надо ездить, надо автобус. Автобусы должны подходить к остановочкам. Сделали вот это сейчас программа у нас хорошая. Вы же знаете, что сейчас программа есть в смартфоне?
- Продвигали, да, проговаривали? Руку приложили?
- Руку, да, со стороны. Стали делать остановки, но опять же надо делать чтобы был подъезд к этой остановке. То есть вот эта вот совокупность, комплексность такая, она везде должна присутствовать. И кроме этого, ну началось опять же, мы сейчас ходим на концертные потом какие-то площадки тоже оборудовать. Ну там спортзалы тоже оборудовать. Это же такой комплекс всех мер должен быть.
- Куда не получается еще зайти?
- В основном старые районы, старые дома, даже дороги где-то старые. Там, конечно, видно, что еще бордюры, там еще. Ну а так, конечно, город преображается.

- А скажите, насколько это полезно людям без инвалидности, вот то, что вы делаете?
- Вот в том то и дело. Мы всегда вот это на совещаниях везде обостряем внимание. Вы поймите, не только нам одним, у нас есть мамочки с колясками, у нас пожилые люди, у нас есть там какие-то другие люди, других нозологий. Много таких сфер, которые это... Ну нет, я вот присылаю там в группе, я сейчас там в Солнечном, там везде, где горы. Видно, что не сделано, там вот мамочки с колясками приходится выходить на дорогу, чтобы как-то там объехать эти лестницы, бордюры, но это травмоопасно, нельзя так делать. Ну и во-вторых, мы ж не одни, мы часть общей городской структуры, которая... Это наш пазлик такой из общего пазла. Но всех без нас тоже не будет. Скажем так, общей картиной.
- Хорошо. Расскажите, пожалуйста, хотелось бы услышать про кёрлинг. Но раз уж Ольга упомянула, что вы у нас кёрлинг и на крючке. Можно про эти проекты, откуда родилась эта идея, почему вы главный? И вообще, что эти проекты в вашей жизни?
- Я там не главный. Просто получилось так, что... Я не помню, лет семь, наверное, или, когда, если может больше. А я как-то видел по телевизору, я вообще не понимал. Позвонила что-то соц.защита, там будет какой-то фестиваль проходить солнечный. Типа, будете за наш советский район выступить? И поехали. Приехали в спортзал и там... Ну вот это Напольный кёрлинг, там что-то маленькие эти. Ну в принципе объяснили правила игры нам быстренько. Там надо команду собрать. Ну мы что-то ходим. Вот я тогда Ольгу маленько знал, что это. С Ольгой, еще там мужчина... Ну давай будет наша команда. Ну давай. Мы сядем, там три человека, мы пошли зарегистрироваться, ну давай играть. Что-то поиграли, нам понравилось, мы даже что-то выиграли.
- А почему вот именно кёрлинг? Откуда вообще такая идея?
- Мы начали этим заниматься, кёрлингом. Я начал заниматься, когда посмотрел, попробовал, вник во всё это, я посмотрел, что это очень трудно. А я, как у меня еще даже дочери, шутят, ну так, говорит, папа, как же они говорят-то… А - «ищешь себе трудности».
- Как часто, сколько раз в неделю вы занимаетесь?
- Сейчас я уже в сборной, поэтому у нас сейчас часто тренировки. В прошлом году было три дня в неделю, в этом каждый день.
- То есть затянуло, да?
- Да, я любитель, мне надо думать, мне надо рассчитывать. Там смысл в том, что где-то выбить, где-то поставить, где-то толкнуть, где-то защитить. Где-то стратегия, тактика там выбираешь перед каждой игрой, выбираешь, там игру как всё вести. И со временем мы создали свою команду, называется «Эверест». Ну а я как капитаном был, ну и вот так мы начинали вместе. Года два нас били всяко разно. Я имею ввиду в хорошем смысле. А потом уже мы пошли. Два года подряд мы стали чемпионами Края. Потом пошли дальше и дальше. Больше и больше увлечений. Потом в сборную Края попали. Сейчас стали ездить на кубок Москвы, Кубок России.

- Спорт помогает вам в реабилитации или это больше для удовольствия?
- Почему? Это реабилитация, это удовольствие. Ну и это опять же какие-то коммуникации. Это азарт, путешествие, это общение. Керлинг у нас как родной, мы-то все друг друга знаем.
- Вас финансируют? Ваши участия в соревнованиях или это все за свой счет?
- Финансирование совсем другой вопрос, больной, скажем так, вопрос. Денег, как всегда, не хватает. Мы вообще начинали. Вот первый год мы получили, что там... за третье место мы на чемпионате России. Что-то там маленько заплатили. А все остальное, так как мы на свои деньги ездили в Новосибирск, мы ездили в Москову. Все за свои деньги летали, на соревнования на эти. Деньги наши, эти краевые, выделяют только на чемпионат России. А у нас же много всяких, кто там проходит в чемпионат. А для того, чтобы с хорошими сильными командами играть, надо же наигрывать. Вот это скажем так. опыт получаешь с сильными командами играя, все-равно же какой-то опыт ты получаешь. Вот мы приходили за свои деньги ездить, чтобы там просто получить вот этот опыт, чтобы можно хотя бы к маленько вырваться куда-то. Но сейчас он уже, в край уже можно сказать, у нас уже так и он был.

- А про рыбалку мы еще не говорили. Это откуда появилось?
- Рыбалка появилась у меня, так говорится, вообще из детства. Я очень любил рыбачить, еще пацаном бегал. Мы в Енисейске жили, у меня матушка там. Брала, убегалась, дома с удочкой. Только удочки были там. Что там тогда было? Палку срубишь какую-нибудь, сам на что-нибудь навяжешь. А потом, когда мы переехали, уже отца перебили на север. Там уже я был там, когда у меня был, мы там залетали. Уже когда сам летал. Я любитель был там просто, там в тайгу залетишь на вертолете. Но я любитель такой, что прям залетал, чтобы прям активно: лодочка. У нас там и дня три-четыре ты просто сплавляешься на лодке. Живешь в палатке, ловишь рыбку. Тишина вот такая, что гладь озера или что. Красота это, ну, воздух, как там она та же реабилитация, как нас раньше учили, солнце, воздух и вода. Наши лучшие друзья. Ну вот как-то выйдешь так, все равно получаешь заряд эмоций.

Автор интервью: Алёна Рябцева